Язык как Дом нации, единственный

Разумеется, каждый язык это выражение психологии и истории народа-носителя этого языка. Но ситуация с идиш особая - об этом книга канадского журналиста Майкла Векса. Написанная легко, даже с юмором (горьковатым, то есть как бы продолжающим дух самого идиша), на самом деле, книга серьезная. Автор ее выступает и как этно-лингвист, историк и психолог, и - как философ, рассматривающий идиш не только как феномен сугубо языковой, но, прежде всего, - как философский. Мировоззренческая матрица идиша возникла, по мнению Векса, задолго до появления самого языка; ею стал Вавилонский Талмуд, составление тридцати семи трактатов которого завершилось к 500-м годам нашей эры. «Талмудический слог и образ мышления – не предтеча идиша, а его материнская утроба. Там зародился и долго зрел этот неизбежный, обреченный родиться язык».

Идиш – это, прежде всего, язык изгнания; язык народа, потерявшего свой исторический Дом, рассеянного по миру, но в отличие от множества других народов, оказавшихся в подобной ситуации, не пожелавшего раствориться в других языках, объединенного усилием сохранить свою национальную идентичность. «Одни страны сменяются другими; пока Мессия не положит конец голес (изгнанию – С. К.), еврейская мысль направлена только на возвращение домой. Долгие годы единственным домом евреев был образ мышления – он наполнял изгнание смыслом».

Парадоксальность ситуации в том, что основой идиша в разных странах в разное время были чужие языки, и прежде всего, немецкий, на котором в продолжение нескольких столетий говорило большинство евреев, живших в Европе. Но назвать идиш еврейским диалектом немецкого языка невозможно. Это очень странный немецкий язык, который по основам своим, конечно же, немецкий, то есть европейский, то есть принадлежащий культуре, формирование которой во много обязано именно еврейской культуре, причем в самом сокровенном своего содержания (я имею в виду христианство, которое еврейские энциклопедисты назвали бы одной из ересей иудаизма, то есть изначально сугубо еврейской внутренней проблемой), и одновременно - язык анти-немецкий, анти-европейский. И дело тут не в еврейской огласовке немецких слов, а в том, как выстраиваются в идише взаимоотношения первоначального значения немецких слов с тем содержанием, которое они обретали в идише; в самой системе метафор, которыми стало множество немецких слов в идише. Дело в том, как и почему европейский язык вдруг стал формой сохранения самого духа иудаизма. На анализе – историческом, лингвистическом, «теологическом» - различных слов (понятий) и идиом идиша Векс показывает, в частности, как идиш определял взаимоотношения евреев со своим богом, а также с нечистой силой, как выполнял функции инструмента в поддержании сугубо еврейского национального быта, в сфере семейных и личностных отношений, в отношениях с природой, с физиологией человека, с сексом, смертью и так далее.

Книга эта – уже поверх содержащегося на ее страницах - еще и о том, что обеспечило возможность и жизнеспособность сегодняшнего иврита. – С. Костырко

Майкл Векс. Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура. Перевод с английского Аси Фруман. – М.: Текст, 2012. – 381 с. – 3000 экз.

       
Print version Распечатать