Бадью Ален. Обстоятельства, 3: Направленности слова "еврей". Винтер Сесиль. Господствующее означающее новых арийцев / Пер. с франц. М.Ю. Бендет под ред. С.Л.Фокина. - СПб.: Академия исследования культуры, 2008. ISBN 978-5-903931-03-3

Бадью Ален. Обстоятельства, 4: Что именует имя Саркози? / Сост., пер. с франц. и примеч. С.Л.Фокина. - СПБ.: Академия исследования культуры, 2008. ISBN 978-5-903931-05-7

Сложнее всего писать рецензии на поэму. Сам режим подобного текста заставляет автора рассматривать себя в оппозиции поэту, этому творческому титану, пред которым уместно лишь слепое поклонение и безусловное признание. Отказавшись же от хвалебного отзыва, рецензент рискует превратиться в удобную мишень для почитателей гения искусства, которые незамедлительно постараются компенсировать весь "ущерб", нанесенный их кумиру.

Дополнительная сложность в подобной ситуации заключается в запредельно малом инструментарии рефлексии, доступном критику, стремлении анализируемого пространства втянуть самого анализирующего в свойственную ему игру: превратить попытку рационального подхода к тексту в борьбу малого, недостойного поэта с признанным грандом.

Ситуации, сходные с критикой и рецензированием поэзии, все больше начинают касаться современной философии. Все больше отказывающаяся, если не совсем отказавшаяся от эмпирически фиксируемого и проверяемого знания о действительности, современная философия начинает производить угнетающее впечатление верлибра, стремящегося соответствовать не канону Академии, но максимально размытой "интеллектуальной эстетике", обеспечивающей свое существование за счет интервенций журналистской логики, журналистских методов и даруемого СМИ признания в пространство философии (1).

Рассуждающий об актуальных проблемах политики (будь то победа Ле Пена в первом туре предпоследних выборов, превращение понятия "еврей" в "господствующее Имя" или триумф Саркози над "пустой" Руаяль) Ален Бадью выглядит как фигура, воспроизводящая неолиберальный миф о том, что все мнения, независимо от позиций их субъектов и их компетенции, являются равнозначимыми. Тот самый миф, который он сам столь активно подвергает критике, рассуждая о ложности навязываемой псевдодемократами важности всеобщих "демократических" выборов. Ведь политическая компетенция самого Бадью, столь свободно использующего свои метапоэтические или, если угодно, метаматематические конструкции в описании социальной действительности, как минимум вызывает сомнения.

Очевидно, что развиваемые Бадью суждения не могут быть описаны исключительно как типичные для человека, плохо разбирающегося в политике и не обладающего действительным политическим опытом. Такой человек стремится к производству политических суждений на основании либо собственного этоса (понимаемого как способ социального существования человека в широком позитивном смысле), ошибочно полагаемого им как политическая позиция, либо принимает за свою самостоятельную политическую позицию платформу определенной политической партии, в которой производство суждений оторвано от непрофессионала, обреченного на делегирование своих прав руководству партии.

Тем не менее можно установить очевидные гомологии между вышеупомянутыми "позициями" и суждениями Бадью. Критик парламентарно-капиталистической системы явным образом опирается на этическую конструкцию. Ее ключевое отличие от наборов суждений, производимых на базе этоса, заключается в том, что она не является спонтанной объективацией житейской позиции непрофессионала. Напротив, будучи продуктом борьбы за признание профессиональных производителей политических суждений, она сконструирована Бадью исходя из существующей политической и медийной конъюнктуры при помощи аппарата метаматематической философии (2). Однако в данном случае специализированные средства производства политических суждений, которые использует философ, равно как и расстановка сил в поле массмедиа, играют с ним дурную шутку: он пишет так, чтобы высказать как можно меньше значимых высказываний. Форма начинает подчинять себе содержание, точнее, универсальная по видимости философская форма речений Бадью вступает в противоречие с их весьма незначительным содержанием. Немаловажным обстоятельством здесь является то, что Бадью вполне политически анагажирован. Его "партия", т.е., если брать это понятие в узком смысле, "частная политическая позиция", хорошо известна. Это активно продвигаемая Бадью "Политическая организация", своим манифестом (кстати, также активно использующим метаматематический инструментарий) отрицающая саму форму партийности и предполагающая не вполне определенное "чистое" коллективное действие (3). В данном ракурсе "Политическая организация" выглядит продуктом философской интервенции в политику некоего творческого коллектива. Эта интервенция есть не что иное, как результат более или менее успешной стратегии Бадью по аккумулированию политического капитала и увеличения за счет последнего собственной значимости в интеллектуальном поле. Аналогичные стратегии легко обнаружить и в поведении современных российских "организаций коллективного действия", таких, например, как OD-Group или "Что делать?" Особую остроту данное уподобление приобретает благодаря восприятию последними Алена Бадью как одного из наиболее значимых современных философов, объединенного с ними "великим освободительным движением современности". Строго говоря, все "политическое" в подобных построениях носит характер необязательной дискурсивной забавы. Политизация дискурса необходима таким операторам интеллектуального поля для достижения высокого статуса внутри этого поля и создания видимости универсальной значимости, способной внушить уважение не-политикам. На самом же деле открытие реального доступа к политическому опыту и политической борьбе оказывается лишним и ненужным.

В итоге, с учетом всего вышеописанного, политическая интервенция Бадью, стремление актуализировать собственную философскую мысль на актуальном политическом материале воздействует на него двояко. С одной стороны, такое вторжение служит источником легитимации, призванным поддержать медийными средствами академический статус философа. С другой стороны, погружение в горизонт журналистских тем и понятий прямо компрометирует французского философа в глазах интеллектуалов, выступает поводом для обвинения в приспособлении того, что призвано быть вечным, для сиюминутных и даже эгоистических нужд.

Ситуация осложняется тем, что критика сложившейся политической ситуации в текстах Бадью не предполагает ничего, кроме дискурсивного "жеста" и надежды на изменение посредством выработки некого оппозиционного этоса ("Не быть петэнистами!"). Этические и эстетические максимы выдают в текстах Бадью поэзию, которой пришлось стать политической ради самой себя, но не изменившей своему культурному формату - формату искусства. Иными словами, в политических текстах мэтра вовсе нет глубины - все их содержание лежит на поверхности, однако именно политическая наивность и лозунговый характер составляют главное препятствие читательскому восприятию: мало кто может всерьез отнестись к "неслыханной простоте" прославленного мыслителя Запада, напротив, "умным зрением" пытаются вычитать в "Обстоятельствах" такое, "что и не снилось нашим мудрецам". Между тем простота Бадью граничит с примитивностью: его идеалом выступает непосредственное производство политических действий на базе этоса, минуя опосредствования политических институтов, т.е. именно такое положение дел, какое этнографы наблюдали в "примитивных обществах".

Тексты Бадью оказываются одновременно пафосными и жалкими, стремящимися ошеломить и смешными, "не умеющими быть понятными, но желающими быть понятыми". Читателю не остается ничего иного, как самому додумывать и проговаривать то, что не пожелал отрефлектировать и артикулировать мэтр. Впрочем, именно такая неопределенность и делает Бадью "культовым автором" определенной части интеллектуальной публики, желающей зарабатывать очки на интерпретации "темных авторов". Однако метафоризация и поэтизация политики скрывают за собой не более чем политизацию метафор и поэзии. Нет сомнений: подобные книги гарантированно найдут в России благодарных читателей среди товарищей по "освободительному движению". В этом смысле Бадью обречен на успех - его поймут и признают. А вот его разнообразным "собратьям по борьбе", которые рискнут по "метаматематическим" лекалам анализировать политику Путина или, например, голодомор, уготована куда более печальная участь. Впрочем, возможно, это излишняя забота о "коллективно действующих" - ведь тогда окажется, что и коллективов у них никаких нет.

Примечания:

1. См. Пэнто Л. Философская журналистика // Социо-Логос постмодернизма. Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии Российской академии наук. - М.: Институт экспериментальной социологии, 1996. - с. 30-56.

2. Бадью А. Этика: Очерк о сознании Зла / Пер. с франц. В.Е.Лапицкого. - СПб., Machina, 2006.

3. Подробнее см. Примечания и комментарии к Бадью А.Мета/Политика: Можно ли мыслить политику? Краткий трактат по метаполитике. Пер. с фр. Б.Скуратов, К.Голубович. - М.: Издательство "Логос", 2005.