Новая книга Натальи Автономовой, многолетнего переводчика и собеседника Жака Деррида, продолжает темы ее прежних книг: многоязычие как принципиальное условие обоснования философского суждения; психоанализ как созидание взрослого опыта и относительная незрелость российского общества, плохо знакомого с психоанализм; неминуемость спора между сторонниками «точности» и приверженцами «выразительности» философского языка. Но в книге о Деррида появляется другой важный мотив: мотив неангажированной мысли, которая отказывается от непосредственного влияния на умы, просто потому что должна всякий раз выигрывать сражение за логос, за слово и за слова. Одна из сквозных линий книги – спор Деррида одновременно с интеллектуалами, готовыми в любой момент вылететь в горячие точки, и со старыми марксистами, которые не хотят отдавать твердыни материализма в обмен на гибкую политику суверенных смыслов. Деррида оказывается прежде всего приверженцем политического суверенитета, причем приверженцем, вполне выстрадавшим это право: ему столь же важно было принадлежать к незримому сообществу философов, к непостижимому сообществу граждан, как и быть исключенным из готовых структур насилия и присвоения. Обычно отстаивание суверенитета включает в себя два этапа: утверждение независимости своих суждений, буквально пойманных на слове как независимые, и проецирование их на экран публичного политического замысла. Давая образцовый пересказ «Грамматологии», Автономова сосредотачивается на первом этапе, вслед за Деррида исследуя, как Руссо ловил себя на уже притворном слове, на уже подведшей себя метафоре, тем самым раскрывая свою потаенную сущность, скрытую от всех. Но если Руссо имел в виду, что эту сущность уже нельзя спроецировать на экран канонической исповеди, а Деррида проецировал ее на экран философского признания («обрезание как исповедь» и другие автобиографические опыты Деррида), то этот второй аспект у Автономовой остается несколько в тени. Деррида в ее изображении скорее Агамемнон, чем Кассандра, скорее добытчик предсказаний, чем жертва собственных предсказаний. Жертва не в смысле уничтожения, а в смысле переживания собственной значимости как чисто негативной значимости. Автономову в политических сюжетах Деррида больше интересует возникновение пустой области значений, в которой метафоры кивают на метафоры, сравнения на сравнения; и именно в этой области являются призраки будущего, проекты смысловых решений в ситуации речевой неопределенности. Вот и получается, что настоящим суверенитетом обладает только язык переводчика, который должен воссоздать Деррида по-русски, объяснив по ходу, какие события имеет в виду философ в своих работах, должен если не материализовать, то сфотографировать призраки. Перед нами роковая логика перевода – где переводимый автор обращается к ассоциациям, к чистым актам ума, там переводчик должен привязать события, ощутимую плоть фактов и примеров. Книга очень полезна блистательными и подробными штудиями, разбором и переводом трудов Деррида. Но только остается вопрос: как нам не дать превратиться нашему политическому безъязычию в институционализированный произвол, а знанию – в долгосрочную «мотивацию»? Достаточно ли переводчику давать отчет в своих мотивах, чтобы не скатиться в произвол мотивированности? Исследование Автономовой наглядно показывает нам, что и встреча с другим, и память о другом, и более того, дерзкое забегание вперед другого, важны не менее такого самоотчета. – А. Марков.

Автономова Н.С. Философский язык Жака Деррида. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011. – 510 с. – 1000 экз. – (Серия: «Российские Пропилеи»).