Нулевая проза

Андропов об Иисусе Христе

Андрей Колесников. Спичрайтеры. - М.: АСТ, 2007. - 320 с.

Подзаголовок книги: "Хроника профессии, сочинявшей и изменявшей мир". Автор пишет об идеологической прислуге коммунистических и нынешних вождей. По сути, это первая книга, поднимающая завесу над глухими заборами партийных дач и интеллектуальных "шарашек" от Волынского до Горок и Серебряного бора, где в водочной тиши интеллектуалы сочиняют слоганы, подписываясь в "сытом свободомыслии" на сотрудничество с режимом. Субъективно - желание близости к власти, надежда на сеяние доброго, любовь к комфорту, блудный азарт труда. Объективно - заполнение вакансий новой номенклатуры для детей и внуков. Вожди приходят и уходят, а челядь остается в чинах. Автор посвящает труд памяти брата, писавшего речи одному президенту и трем премьер-министрам. Он знает тему изнутри.

Некоторые подробности приводят в трепет, как, например, задание Андропова помощникам: "подготовить справку, был ли на самом деле Иисус Христос". Неужто КГБ готовило спецоперацию по внедрению своего агента в Святую Троицу?! Интересен раздел, посвященный развилке современной истории, когда после августовского дефолта 1998 года и отставки Кириенко правительство дважды возглавлял с приставкой "и.о." Виктор Черномырдин. Ведь могло не быть ни Примакова, ни Путина. И рост цен на нефть и газ не привел бы к чекистско-советской реставрации. Но Черномырдин произнес не тот вариант речи, что подготовили спичрайтеры, а "надавил", по совету Березовского, "на слезу", и Дума его не утвердила! И наступило время, когда слова перестали значить то, что значат, став завесой спецопераций. Профессия кончилась. Началась агентурная игра.

Психоанализ промежутка

Александр Эткинд. Non-fiction по-русски правда. Книга отзывов. - М.: НЛО, 2007. - 336 с.

Автор знаменитых книг "Хлыст" и "Эрос невозможного" представил издание своих статей. Несмотря на частный повод, вызвавший их к жизни, собранные вместе, они дают картину места и времени. И нельзя не отметить образцовый стиль автора, оценившего книгу как "промежуточный итог работы в промежуточной области".

В одной из статей автор пишет, что надо уметь дерзить, иначе не привлечешь к себе внимания, останешься серостью, слившейся с фоном; надо писать так, чтобы разрушать письменность, не сливаясь с ней, оставаясь отдельным субъектом письма. Если бы в России было издание, посвященное рассказам о том, что стоит читать просвещенному человеку или желающему быть таковым, то статьи Александра Эткинда заняли бы там почетное место. Автору веришь не только потому, что он хорошо пишет, а потому, что он хорошо пишет о хороших книгах. Расширить круг чтения можно с помощью компетентного человека. Знаменитый психолог Грегори Бейтсон, наша соотечественница американка Айн Рэнд (учительница Алана Гринспена и Хилари Клинтон), Ханс Йонас с книгой о гностицизме или загадочный доктор Май, то ли лечивший, то ли убивший дочь Троцкого, - книга полна "смачных описаний".

А.Эткинд умеет находить и высвечивать фигуры, в которых сходятся нити истории и занимательных историй этой истории - будь то Иван Липранди, Макс Эйтингон, Захер-Мазох или Елизавета Дьяконова, автор дневника конца XIX - начала ХХ века. То, чем занимается Александр Эткинд, можно определить как психоанализ культуры. Вчера прочитывается сквозь сегодня. "Различия колоссальны, но история рождает их незаметно для глаза: различия растут медленно, как дерево во дворе, и быстро, как чужие дети".

Секты хлыстов, гностиков, гомосексуалистов - дискурс автора актуален и занимателен. С течением времени и ленинцев видим сектой. Чего стоит описываемый в книге способ, как омолаживали "большевиков, впрыскивая в их ягодицы мочу беременных женщин"! Этим занимался доктор Замков, муж Веры Мухиной, автора "Рабочего и колхозницы". Здесь и поддержанный Наркомпросом проект создания нового человека "методом гибридизации русских людей с шимпанзе".

Художник на сломе времен

Александр Ситников. Ольга Булгакова. Альбом. - М.: Книги WAM, 2007. - 416 с.

Два роскошных альбома в общем футляре, посвященных творчеству наших современников, друзей, соратников, были изданы к большой выставке Александра Ситникова (род. 1945) и Ольги Булгаковой (род. 1951), проходившей в Третьяковской галерее. Еще в застойные времена картины этих молодых тогда "семидесятников" считались классикой "левого МОСХа". Но поразительно, как органично изменялись форма и содержание их работ в последующие десятилетия, когда изобразительное искусство претерпело распад советской системы искусств.

Александр Ситников, получив известность своими экспрессивными быками, заряженными цветовой энергией, двинулся в сторону геометрических форм музыкальных композиций, а ныне достиг временного равновесия в столкновении знаков и символов цивилизации - звезд, серпов с молотами, крестов и окружностей. Литература, музыка, мифология - культурный контекст пронизывает и удерживает работы Александра Ситникова над текущим моментом арт-рынка, придавая им музейную ценность. Так он приходит к искусству после искусства. Ситниковская серия "Родная речь" - это мертвые шкурки языка: отбросы знамен, лозунгов, черствых буханок, звезд, крестов и свастик. Остается идеальная форма инсталляции, в которую все это вписано. Бычий танец животного сна, абстрактный театр.

Столь же характерно изменение живописного языка Ольги Булгаковой за три с половиной десятилетия работы. Опыт визуальности кажется исчерпанным историей искусства. Театрализованные фигуры, разыгрывающие на подмостках мировой культуры человеческий спектакль, которые мы видим до начала 90-х годов, в середине их расплющиваются под тяжестью простых геометрических форм ("Архаизмы"). Пока сквозь плиты абстракций вновь не проступают ликами и ангельскими фигурами. Игра культурных отражений застывает предельно обобщенными формами больших полотен, получающих название "библейских". То, что Александр Ситников и Ольга Булгакова - супруги, бросает отсвет на совместный труд. Житейский и творческий союз двух личностей претворял своеобразие каждого в трудно формулируемое единство художественной формы. Их общие выставки, а теперь еще и альбомы расширяют восприятие работ на дополнительное измерение. Художническую династию продолжила дочь, Наталья Ситникова, мастер своеобразный и уже получивший признание публики, критики и арт-рынка.

Вязаник Тишкова

Леонид Тишков. Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта. - М.: Гаятри, 2007. - 248 с.

Название книги лукаво, печально, иронично, как ее автор. Леонид Тишков, один из основных деятелей нашего актуального искусства, написал о творчестве, об искусстве, о своей жизни. Жанр книги трудно определить, но то, что она получилась мудрой, с очень тонкой и личной интонацией, - это точно.

Каким-то образом Леониду Тишкову удалось написать книгу для всех возрастов. Вроде бы она для детей, поскольку рассказывает о самых простых вещах - о белом листе бумаги, карандашах и красках, а заодно обо всем подручном соре, из которого растет современное искусство. Но, вчитавшись, понимаешь, что она и для самого продвинутого читателя, а цитируемая мудрость - от древних китайцев до Резо Габриадзе - накрепко соединена со стилем автора. А потом соображаешь, что это еще и исповедь, рассказ о своей ухабистой "жизни в искусстве", которую не только одним, но и многими словами не определишь.

Получилась по-своему печальная и мудрая проза, поскольку дух дышит, где хочет, надо только не давить ему на горло и ничего не бояться.

Нулевая проза

Павел Санаев. Нулевой километр. - М.: АСТ, 2008. - 288 с.

Зачем нужна была эта книга? Вернее, подпись Павла Санаева, автора знаменитой повести "Похороните меня за плинтусом", которая вот уже десять лет как сводит с ума ценителей литературы... - непонятно. Ясно, что Павел Санаев стал режиссером фильма, к которому написал оригинальный сценарий (я фильма не смотрел, ничего не скажу). В выходных данных написано маленькими буквами "литературная адаптация оригинального сценария Павла Санаева - Ольга Гаврилова". Когда первая фраза книги: "Запах железной дороги, витавший над потрескавшимся асфальтом, раскаленными рельсами и россыпями пробившихся через гравий ромашек, приятно и многообещающе будоражил", - то это и означает "литературную адаптацию" и поденщину. Нет сомнений, что читатель клюнет на фамилию автора полюбившейся предыдущей книги. Для рекламы фильма полезно. Но зачем доверяться агентам по рекламе и продажам, любезно разрешая хоронить себя как прозаика, - это загадка.

Ну а так, конечно, затягивает. Если не обращать внимания на прозу, а обойтись одним "оригинальным сценарием". Можно, кстати, и кино посмотреть. Судя по тексту, оно в своем жанре и в свою силу.

       
Print version Распечатать