На расстоянии двух свобод

Вайман Н. Ямка, полная птичьих перьев (письма Миши Файнермана). Роман. - М.: Новое литературное обозрение, 2008. 464 с., илл.

Книга Наума Ваймана посвящена поэту Михаилу Файнерману. Вернее, большую ее часть составляют послания, которые Файнерман написал своему уехавшему в Израиль в 70-е годы другу.

"Я хранил Мишины письма как кусочки собственной жизни, - признается Наум Вайман. - Конечно, время и расстояние - разлучники мощные, но есть род связи, против которого и они бессильны. И дело не в памяти, а в живом ощущении, что судьбы переплелись и их уже не развяжешь. И не важно, что наши взгляды на жизнь были зачастую противоположны, что мы жестоко спорили и обижались друг на друга, что я далеко не всегда восхищался его стихами (и уж тем более философией), а он моими, - была такая нужда друг в друге, без которой собственное существование кажется каким-то отрубом. И ты все время, иногда ревниво и завистливо, поверяешь свою жизнь его компасом, а он свою - твоим".

Книга состоит из нескольких глав, фиксирующих временные отрезки: вот 70-е годы, вот 80-е, вот 90-е. И четвертая часть - "последняя", об уходе.

Михаил Файнерман принадлежал к литературному андеграунду. Его стихи печатались разве что в редких самиздатовских сборниках. Нельзя сказать, что его тексты носили ярко выраженный антисоветский характер. Просто эстетика поэта сильно разнилась с господствующими в печатной продукции вкусами. Он писал, как правило, свободным стихом, хотя иногда у Файнермана получались и рифмованные вещи. И в этом своем стихотворстве он ориентировался на англоязычную традицию, а также на медитативные свойства поэзии:

Неужели там все еще снег
За окном? - Рыхлый?
Косящий на мокрое...
Он метет и метет от колодца к колодцу
Вот и вечер
Засыпает кругом...

В переписке мелькает немало стихотворений и размышлений о литературе. Например, что поэзия появляется сразу, еще до слов, а стихи разворачиваются во времени, в речи, в повторах. Но темы писем гораздо шире. Это и художественная жизнь столицы - посещение выставок, просмотр новых фильмов, встречи на литературных объединениях; и частная жизнь автора со всеми изгибами и треволнениями. Файнерман сменил множество профессий. Был и лаборантом в техникуме, и киномехаником, и переводчиком. Но чем бы он ни занимался, поэт выстраивал жизнь так, чтобы оставалось больше времени на литературные занятия. Значительное место в переписке занимают любовные проблемы. Файнерман так и не обзавелся семьей, хотя мечтал об этом всю жизнь. Отчасти причиной этому стало психическое расстройство и, как его следствие, - бессонница.

Г.Чхартишвили в 90-е годы написал вызвавшую резонанс книгу "Писатель и самоубийство". Логичным ее продолжением могла бы стать монография "Писатель и болезнь", одна из главок которой обязательно должна быть посвящена Файнерману. Мы видим, как поэт борется с недугом: общается со специалистами, уезжает в деревню, уходит в поход в горы, просит друга прислать заглушки и рекомендации израильских врачей. И в то же время мы становимся свидетелями, как болезнь скручивает его. Это заметно даже на уровне лексики - в письмах появляется много ненормативных слов. Но при всех своих минусах болезнь давала и творческий импульс. На выходе из нее Файнерман открывал мир как бы заново, находил новые объяснения вроде бы привычным явлениям. Его мышление постоянно обыгрывает знакомые вещи, шлифует разные мысли, разные гносеологические подходы. Это своеобразная игра в бисер над пропастью. И только вера, может быть, могла увести его в какое-то более защищенное место. Но на веру, что явствует из переписки, поэт смотрел несколько со стороны, как на овнешненную традицию, как на вещь. Его заходы в иудаизм, дзэн-буддизм, христианство имели больше культурософское, нежели экзистенциальное измерение.

Наверное, одной из важных проблем книги является еврейская тема вне религиозного контекста. Уезжать или не уезжать? Какова реальная жизнь в Израиле? Как относятся к евреям сейчас в России и как будут относиться к ним в будущем? Автор постоянно задается этими и множеством подобных вопросов. И обсуждает их со своими многочисленными приятелями, большинство из которых - евреи. Актриса Ада Азарх, поэт Сергей Гандлевский, литературный критик Татьяна Михайловская. Список легко продолжить.

Эта тема нашла свое воплощение и в стихах:

Прилетели снегири
Снегири
А воздух такой прозрачный
Что сразу понимаешь: это март
Кончается
Бог с ней, с манерой - знаешь
Пиши то что есть
Мне в письмах: пиши
"Встретить весну в Иерусалиме...".
На холмах
На холмах.

Через Файнермана многие люди получили приглашение на постоянное место жительство в Израиль. В переписке о необходимости прислать вызов говорится намеками, очень осторожно, что придает письмам ощущение куска живой реальности, голой правды. И этим они существенно отличаются от беллетристики. На основании посланий Файнермана при желании можно было бы написать несколько романов типа "Даниэль Штайн, переводчик". Но произведение "Ямка, полная птичьих перьев" написано самой жизнью.

Здесь, наверное, стоит сказать несколько слов о работе Наума Ваймана, чье имя значится на обложке. Он достаточно подробно комментирует те или иные непонятные читателю места писем Файнермана, дает краткие сведения о людях, которые возникают в переписке, и подробно, с опорой на собственные дневники и свидетельства других корреспондентов, говорит о последнем периоде жизни своего московского друга. Но его роль не сводится к простому собиранию материала. Вайман придает всему тексту романную форму, ради которой отказывается от документов с другого берега - от "израильской части" повествования. И в этом отказе видится своеобразный жест дружбы.

Тема дружбы, без сомнения, центральная в книге. Она имеет множество поворотов - от трагических до комических. Как, например, история о том, что Файнерман в 90-е составил сборник разных поэтов и не включил стихи Ваймана, которые ему "не глянулись". Вайман и Файнерман жили "на расстоянии двух свобод", ценя друг в друге это самостоянье. И это как-то чувствуется в переписке.

"Я думаю об этой книге как о "нашей". Ведь это не только о его, но и о нашей жизни", - замечает Наум Вайман. И это совершенная правда. Правда жизни и литературы.

       
Print version Распечатать