Мечта художника и жизнь купца

Томас Лакманн. Сын моего отца. Биографические исследования о Абрахаме Мендельсоне-Бартольди. - Геттинген: Издательство Валлштайн, 2008. - 720 с. 44 евро.

Thomas Lackmann. Der Sohn meines Vaters. Biographische Studie über Abraham Mendelssohn Bartholdy. - Gottingen: Wallstein-Verlag, 2008. - 720 S. 44 Euro.

У актуального по-прежнему спора об ассимиляции или интеграции национальных меньшинств есть предыстория. Берлинская семья Мендельсонов представляет успешную модель в истории немецко-еврейских отношений. Впрочем, и крещеный отпрыск Мозеса Мендельсона все-таки считался еще "еврейским". Абрахам Мендельсон-Бартольди (1776-1835), как был назван после крещения средний сын философа, испытывал большие противоречия в поисках самоидентификации. Томас Лакманн написал биографию банкира, здесь мы приводим небольшой кусочек из нее. В эпоху его становления он практически не знал покоя: над ним была тень его знаменитого отца, незнакомого, рано умершего брата Менделя Абрахама и старшего брата Йозефа, а потом и отцовство, его сын - вундеркинд [композитор. - РЖ] Феликс Мендельсон-Бартольди.

Он не из тех людей, которые идут напролом. Но он ненавидит и топтание на месте. Он избегает лобовых столкновений. Если наступают такие моменты, когда, словно на лезвии ножа, предстоит конфронтация с сильным человеком, он лучше отойдет в сторону. Но он не трус. Он настаивает на своей позиции, даже если против него многие. Он не любит подставлять свою голову. Не разделяет вкус масс. Но он - купец. Художник выживания.

Хотя очень хороший купец из него не получится. Правда, порой ему удается немало. Он научился многому сначала в доме родителей, потом когда был кассиром банка, затем став мужем Леа. В доме родителей он научился также тому, что он сам все-таки чего-то стоит. Он не такой продажный, каким, вероятно, должен быть купец. В этом мире есть идеалы. Всю свою жизнь он не забывал того, что для него было важно. Но это не религия. Его благочестие, его набожность станет настоящим искусством, музыкальным вдохновением!

Он не тот, кто легко подстраивается. Но он остается средним сыном. Он ищет там посредине свое место, а это совсем непросто. Он носит имя умершего наследника семьи, продолжателя рода, которого он никогда не знал. Он не хочет быть Менделем Абрахамом. Его зовут Абрахам Мозес. Он не хочет быть сыном Мозеса. Он не хочет быть лишь младшим братом основателя банка Йозефа. В пятьдесят лет в домашней газете своих детей и их друзей он написал: "Раньше меня знали как сына моего отца, сегодня меня знают как отца моего сына". Его племенник Себастиан пересказывал эти слова еще более иронично: "Раньше я был сыном моего отца, а сейчас я отец моего сына". Слова показывают всю тупиковость его жизненной ситуации. На самом же деле он не имел в виду, что все так неизбежно жестко, как оно звучит. Даже если он и подшучивает, говоря: "я стою между отцом и сыном как своего рода тире". Свое настоящее место он нашел в качестве патриарха уважаемой семьи. Он остается мечтателем: он хочет знать, кем он мог бы быть вне всех своих функций. Черточкой-тире? Печальным знаком вопроса? Вопроса он так и не задает. Он отправляется в путь. Города, чемоданы, метрополии. Гостиницы, номера, упряжки и экипажи, пароходы, общества, выставки, концерты. Биржи, работа в конторах, письма, письма, письма, переговоры. Чиновники. Встречи семьи, выезды на природу, прогулки. Поездки на курорты. Фестивали. Домашние спектакли. Пустая болтовня. Диспуты. Чтение. Короткий отдых; лихорадка; проблемы с ногой. Новые планы путешествий. Новые планы на отдых. Бешеная скачка. Просьба кучера ехать еще быстрее. Пересадка на почтовую упряжку. Лошади летят. Путь - это еще не цель.

Он оставляет позади себя старое время, олицетворяя при этом порядок того времени и тогдашние стремления, от которых он бежит. Его стимул - вырваться из координат этих условий, его стремление - это успех, выйти из границ, высоко прыгнуть. Он не Мендель, он не Мозес, он не еврей, он не хочет быть Мендельсоном. Он должен создать себя заново. Продукт цивилизации: современный человек со слишком обширными, а иногда - со слишком немногими воспоминаниями. Энергия стремления избегать, уклоняться, попытка сбежать делают из его биографии разорванное, нецельное произведение искусства. Принял другую религию, расстался с компаньоном, купил новую, лучшую квартиру. Он представляется купцом, который хотел быть художником, а стал отцом вундеркинда. Иногда он хотел бы быть сам-не-знаю-кем и уехать туда-не-знаю-куда. Он же и домовладелец и наслаждается домашним уютом. Он научился находить компромиссы. Он остается латентным идеалистом. При чтении "Натана Мудрого" Лессинга у него каждый раз слезы на глазах. При этом он стыдится сентиментальности. Он скептик, вооруженный иронией. Но и у него иногда бывает стремление обнять и расцеловать весь мир. При этом он не верит в то, что когда-нибудь все люди станут друг другу братьями. Его старшего брата обнять почти так же невозможно, как и умершего отца или Менделя Абрахама. Он ездит по всей Европе, чтобы бежать от самого себя.

Позже о нем будут говорить в связи с ассимиляцией, неудавшейся интеграцией или в связи со сменой веры. Ах, да ладно! Он просто хотел быть счастливым и принимать самому ответственные решения о своей собственной жизни, о собственной семье! Он никогда бы не стал ломать себя, пока была жива его мать. Никто бы не смог так себя изменить и потом смотреть в потрясающие глаза собственного отца. Может быть, он самый искренний почитатель своего отца, но никто об этом не знает!

Он ездит туда-сюда, но сбежать ему не удается. Он не настолько глуп, чтобы верить, что это действительно может получиться, но он все-таки попробовал.

Источник: "Tagesspiegel"

Перевод с немецкого Ивана Успенского

       
Print version Распечатать