Константин Леонтьев о химическом и механическом началах русского духа

Роман Гоголев. "Ангельский доктор" русской истории (философия истории К.Н.Леонтьева: опыт реконструкции). Серия "АИРО-Первая монография", АИРО-ХХI. М., 2007.

Книга Романа Гоголева обещает что-то очень хорошее, начиная с названия: русская история ныне оказывается расщеплена на такие взаимоисключающие интерпретации и грешит столь разными прочтениями, что без доктора тут не разберешься... Дворянин по происхождению, врач по образованию, литератор по призванию и дипломат по роду службы, К.Н.Леонтьев (1831-1891) является одной из самых загадочных фигур ХIХ века. Лев Толстой утверждал, что Леонтьев был на голову выше прочих мыслителей того времени. Участник Крымской войны, эстет и красавец-мужчина, Леонтьев заслужил самые противоречивые оценки современников. А сколько разного написали об этом "биологе" дальнейшие исследователи, начиная от Розанова (который был его учеником)! Не перечесть одних ярлыков: от вампира, сатаниста и "русского Ницше" до "реакционного романтика" и чуть ли не святого...

Поворот в оценке наследия Леонтьева произошел после революции, когда стали сбываться его пророчества. В результате многие видные русские мыслители изменили свои мысли и оценки Леонтьева подчас на прямо противоположные. В их числе были Н.Бердяев, С.Франк, Г.Иванов и П.Струве (1)... Бердяев после обвинения Леонтьева в сатанизме (в 1905 году) посвящает ему через двадцать лет монографию, выдержанную в апологетическом ключе, признает его "первым русским эстетом".

Сейчас вокруг наследия Леонтьева вновь "замелькали копья", вновь начинаются споры: в связи с накалом движения антиглобализма сам Бог велел вспомнить автора труда "Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения". Тем более что недавно в научный и общественный обиход введен большой корпус текстов мыслителя: издательство "Владимир Даль" и "Пушкинский дом" (СПб) выпустили в свет уже семь увесистых томов Полного собрания сочинений Леонтьева (2). Книга Романа Гоголева в этом контексте является очень актуальным и ценным исследованием (автор опубликовал ряд писем Леонтьева и подготовил для этого собрания мемуарную рукопись "Моя исповедь").

Гоголев справедливо замечает, что философия истории Леонтьева представляет собой "сложную систему богословских, философских, естественнонаучных и конкретно-исторических интуиций, нигде, однако, систематически не изложенных". Историософские конструкции Леонтьева порой строятся на столь далеких друг от друга основаниях, как эстетика и биология (что позволяет вспомнить исполинскую фигуру поэта, ученого и царедворца Гете). Здесь же можно вспомнить и "титанов Возрождения". Гоголев приводит прекрасную цитату из В.В.Бибихина: "У Ренессансного поэта-философа его слава сверху (coelitus) и его доблесть (virtus) не та, что дается техникой и навыком. Есть достоинство в том, чтобы существо, рожденное для усилия, как птица для полета (петрарковское определение человека), без надмения и нелживо, с открытой простотой разыграло свою собственную роль, драму смертного перед лицом бессмертных". "Мир дан не ради покоя, а ради предельного усилия" (3) .

По Гоголеву, Леонтьев исполняет свое предназначение русского титана мысли и совершает "предельные усилия", пытаясь сводить несводимое - и порой это ему удается. Автор монографии пишет: "Напряжение сил есть признак жизнеспособности, отсутствие его - симптом упадка, приближения смерти. Сила отождествляется в дискурсе К.Н.Леонтьева с благом, что неожиданно сближает позицию Леонтьева со взглядами римско-католических мыслителей - Аврелия Августина, Жозефа де Местра".

Однако эстетические взгляды Леонтьева, в соответствии с которыми гармония является сопряжением антитез, консолидируются с "антигуманной" (Е.Н.Трубецкой) системой аргументации Аврелия Августина, что в данном случае приводит к разночтениям с православной догматикой.

Таким образом, видя своим идеалом эстетическую красоту (не в книгах, а в самой жизни, по замечанию Василия Розанова), Леонтьев может соединить биологию и эстетику, но вот догматы разошедшихся более тысячи лет назад Церквей он соединить не в силах - и именно здесь Гоголев видит противоречие системы взглядов мыслителя. Не все сводится, даже ценой титанических усилий...

Гоголев подробно рассматривает также связь историософии Леонтьева со взглядами Данилевского (автора книги "Россия и Европа") и Тютчева (кстати, тоже дипломата - который имел возможность, как и Леонтьев, глядеть на Россию из прекрасного далёка). Гоголев исследует эволюции взглядов Леонтьева и указывает на то, что остается постоянным: примат человеческой личности.

Любопытна в изложении Гоголева и печатная полемика К.Н.Леонтьева с В.С.Соловьевым, в которой оба признают за Россией скорее религиозное, чем светское призвание. Леонтьеву принадлежит и концепция "трех путей", которую он развивал в последние годы жизни и где он сосредоточивается на вопросах этого призвания.

Главное сомнение Леонтьева, по мнению Гоголева, - "способна ли Россия на культурное строительство не по совокупности исторических условий, возможностей, а по своей собственной природе". Сам Леонтьев пишет по этому поводу: "Химическое ли начало - русский дух, перерождающее и содержание, и форму, или только механическое (перемежающие силы)?" Любопытно, что мыслитель выбирает для образов своих уже неорганические аналогии: если в начале своего творчества для указания на творческую способность он использует образ пчелы, то здесь доходит буквально до молекул... Химическое начало - то, что разлагает старое и синтезирует новое, что-то вроде кислоты и щелочи. Вспоминая известное высказывание Леонтьева о том, что Россию следовало бы "подморозить", чтобы она не гнила, возникает ощущение, что мыслитель исследует Россию в какой-то физико-химической лаборатории вселенских масштабов. Немудрено, что Леонтьев одним из первых заговорил о пагубном воздействии техники на природу - и оказался предтечей экологических движений. Пророчески звучат его слова: "От неосторожного и смелого обращения с химией и физикой люди, увлеченные оргией изобретений, сделают наконец такую исполинскую физическую ошибку, что и "воздух, как свиток, совьется", и "сами они начнут гибнуть тысячами" (4). Предсказание это стало сбываться примерно через сто лет.

Показательно, что и сам Гоголев порой переходит на леонтьевский "физический язык" и использует его для описания весьма тонких феноменов: "Пафос мыслителя, во многом вдохновляемый эстетикой раннего Возрождения, приобретает дополнительную точку опоры в восточной христианской патристике, где статическое начало "образа" неразрывно связано с динамическим началом "подобия" Божия в человеческой природе". Речь здесь идет о том, что известное библейское выражение "по образу и подобию" получает трактовку как соединение общего плана строения (образ) и постоянного напряжения, стремления к "исполнению" этого плана (подобие). Вообще же самоподобие является одним из принципов организации животного мира (5) - не случайно Леонтьева называли "биологом". Вот что сообщает Гоголев по этому поводу: "Образ" есть то, что было дано Адаму, утраченное им и восстанавливаемое Крещением; "подобие" есть совершенство обожения человека во Христе (6). Данное обстоятельство заставляет теперь Леонтьева ценить в Ренессансе не голый антропоцентризм, но актуализацию феномена человека, которая получает свое "воплощение в свободном творчестве художника, следующего своей интуиции".

В целом книга Гоголева производит впечатление хорошо продуманного и прекрасно проведенного исследования. Внимательное прочтение Леонтьева и периодизация его творчества позволили снять целый ряд недоразумений, накопившихся вокруг этого загадочного русского мыслителя. Автор живет в Нижнем Новгороде, шесть лет назад он защитил кандидатскую диссертацию по творчеству К.Н.Леонтьева. Книга написана хорошим языком (что немудрено: Роман Гоголев имеет опыт издания литературного альманаха "Нижегородский купец" (7). Выход в свет книги о Леонтьеве в серии "Первые монографии" - отрадное событие, которое заставляет обратить внимание на эту серию (8), которую издает Ассоциация исследователей Российского Общества.

Примечания:

1. К.Н.Леонтьев: pro et contra. В 2-х т. СПб: Русский христианский гуманитарный институт.

2. Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений. Т. 1-7. СПб, 2005-2007.

3. Бибихин В.В. Новый Ренессанс М., 1998. См. также здесь.

4. Письма К.Н.Леонтьева К.А.Губастову // Русское Обозрение, 1897. #V. С. 401.

5. См., например, здесь. Заметим, что Леонтьев писал о цветущей сложности как об основной ценности бытия.

6. Диадох Фотикийский. Подвижническое слово //Добротолюбие. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. Т. 3. С. 62-64.

7. Нижегородский купец, черно-белый альманах философии и литературы, #1. Нижний Новгород, 1998.

8. Сайт научного центра АИРО (Ассоциации исследователей Российского Общества)

       
Print version Распечатать