Крис Ригли. А.Дж.П.Тэйлор: радикальный историк Европы (Chris Wrigley. AJP Taylor: Radical Historian of Europe. 256 pp., IB Tauris).

"Меня всегда удивляло, почему вы не приглашаете человека, который мог бы "живьем" поговорить о текущих делах по телевидению. Как вы знаете, у меня большой опыт участия в импровизированных дискуссиях; и если вам захочется организовать что-нибудь подобное, я буду благодарен, если вы вспомните обо мне. Я понимаю, что это новое ремесло, но я не слишком стар, чтобы его освоить". Это письмо от А.Дж.П.Тэйлора, написанное в надежде на приглашение принять участие в аналитической телепрограмме "По следам новостей", воплощает в себе, кажется, все, что мы знаем теперь о первом "TV-гранде" (основоположнике породы "говорящих голов", или "телепрофессоров"). Оно амбициозно, самонадеянно и типично для Тэйлора, уверенного, что его голос должен быть услышан британской публикой.

В биографии Тэйлора, выпущенной к столетию со дня его рождения, Крис Ригли стремится смягчить эту непривлекательную черту характера своего героя. Благодаря тщательным разысканиям, беседам с информированными людьми и доступу к семейному архиву Тэйлора, Ригли сумел воссоздать жизнь самого плодовитого историка XX века. Эта книга окажет неоценимую помощь студентам, изучающим историю дипломатии, академические войны и поведение публичного интеллектуала в мультимедийную эпоху. К сожалению, подобный проект был уже дважды осуществлен в недавние годы. Биография Ригли представляется во многом вторичной после серьезных исследований Адама Сисмана и Кэтлин Берк, а также автобиографии Тэйлора "Личная история". Кроме строго хронологического подхода, зачастую чрезмерно детализированного, Ригли предлагает мало нового. В его книге слишком много знакомого материала - вплоть до мелочей типа происшествия, уже нашедшего отражение в книге Сисмана: рассказа о том, как мать Тэйлора была ошпарена из бутылки с горячей водой.

Тем не менее эта семейная история по-своему хороша. Она прекрасно гармонирует с тщательно конструируемым самим Тэйлором образом радикального нонконформиста из Манчестера, чья гениальность проторила ему дорогу в Оксфорд. Еще одной существенной чертой этого имиджа была неустанная борьба с южными интеллектуалами и культурным истеблишментом. Эта битва была в конечном итоге проиграна Тэйлором - в тот момент, когда Хью Тревор-Ропер преградил ему путь к креслу "королевского историка" (Regius chair) в Оксфорде, - и Тэйлор вынужден был в поисках славы и денег обратиться к журналистике. Его дальнейший жизненный путь был ознаменован многочисленными женитьбами, драками, депрессиями и действительно выдающимися - как популярными, так и академическими - работами по истории.

В его жизни присутствовала также и политика. Ригли очень убедительно прослеживает идеологическую эволюцию Тэйлора, который начинал как поздневикторианский либерал, затем стал правоверным марксистом, а кончил сторонником Лейбористской партии и активистом CND (Группы по борьбе за ядерное разоружение). На каждом этапе Тэйлор принимал и отстаивал соответствующую партийную линию с поистине коммунистическим рвением и энтузиазмом. Дело дошло до того, что, когда его друг Малькольм Маггеридж рассказал в 1933 году о реальном положении дел в Советском Союзе, Тэйлор ответил: "Я вынужден сказать, что ваши последние статьи о России причинили вашим друзьям ужасную боль и душевные муки, но... что делать? Всем нам приходится время от времени совершать очень неприглядные поступки ради денег".

И все же политический марксизм Тэйлора не так уж сильно влиял на его исторические изыскания. Вместо того чтобы основываться на экономическом детерминизме, он сделал себе имя между двумя войнами, роясь в архивах Центральной Европы и изучая историю высокой дипломатии (что нашло отражение в его книге "Итальянский вопрос в европейской дипломатии 1847-1849 гг."). Что действительно занимало - и отличало - Тэйлора-историка, особенно на относительно раннем этапе его творческого развития, так это одержимость зловещей ролью Германии в европейской истории. Ригли правильно указывает в этой связи на влияние еврея-эмигранта Льюиса Намье в формировании предубеждений, кульминацией которых явилась книга Тэйлора "Курс немецкой истории" (1945), сфокусированная на проблеме "немецкого характера". Весьма интересным представляется соображение Ригли о том, что эти антинемецкие предрассудки не прошли незамеченными и вошли в число тех немногих сторон интеллектуального наследия Тэйлора, которые были подхвачены позднейшими идеологами. В 1970-е годы его собственный антигерманизм трансформировался во враждебность по отношению к Европейскому Союзу, а среди его протеже были такие евроскептики из среды академических ученых, как Алан Скед и Норман Стоун, причем образ мыслей последнего оказал существенное влияние на дипломатию "тэтчеризма" в конце 1980-х годов.

1940-е годы были хорошим временем для историка европейской дипломатии. Тэйлор писал передовые статьи и рецензии для "Manchester Guardian", вынудил патрицианское издательство Гарольда Макмиллана выплатить причитающиеся ему ройялтиз и начал беспрецедентно успешную карьеру в качестве публичного лектора под эгидой Ассоциации историков (Historical Association). Он сознательно культивировал репутацию парадоксалиста: дело дошло до того, что его отстранили от радиоэфира на BBC во время Второй мировой войны за "антиимпериалистическую пропаганду".

Тэйлору нравилось, когда его называли "нарушителем спокойствия" ("troublemaker"): именно такое название он дал циклу Фордовских лекций об истории британских радикалов (а в 1957 году издал книгу "Нарушители спокойствия: расхождения в международной политике: 1792-1939 годы"). Используя в качестве академической базы Оксфорд, он распространил свое влияние на весь лондонский медиамир. Легко переходя с радио на телевидение, Тэйлор стал узнаваемой персоной (в аналитической программе "По следам новостей" он поставил заключительную точку в конструировании своего имиджа фирменным галстуком-бабочкой). Он сделал поистине головокружительную карьеру. Правда, в выдаваемой им творческой продукции было невероятное количество "отходов". Он вел отвратительную колонку в "Sunday Express", издавал претенциозные сборники "эссе", участвовал в низкопробных ток-шоу. Но было и другое: магнетическое великолепие его телевизионных лекций, которые читались прямо перед камерой без конспектов и завораживали миллионы зрителей, узнававших много нового о русской революции, британских премьер-министрах и даже о "людях 1860-х годов" (попробуйте пробиться с такой темой сквозь предрассудки "форматного мышления" сегодняшних телевизионных менеджеров!). Тэйлор основательно подорвал свою академическую репутацию книгой "Причины Второй мировой войны", в которой Гитлер трактовался как всего лишь некомпетентный государственный деятель, и работой "История Англии: 1914-1945", представляющей собой невероятную мешанину из псевдоисторического нарратива, популистского радикализма, английского патриотизма и стилистической безвкусицы - чего стоит хотя бы последний абзац, заканчивающийся призывом "Англия, восстань!".

Поневоле возникает вопрос: на что была направлена вся эта бурная деятельность? Ради чего ломались копья? Тэйлор твердо настаивал на том, что история мало чему может научить современного человека. "Единственный урок, который можно извлечь, исследуя прошлое, - писал он, - это осознание того, что человеческая деятельность носит бессвязный и непредсказуемый характер: история представляет собой цепь случайностей и ошибок". Прошлое было для Тэйлора преимущественно бессвязным конгломератом явлений, каждое из которых могло в любой момент изменить ход событий. Отсюда его борьба за запрещение ядерного оружия, способного стать смертоносной разрушительной силой в ненадежных человеческих руках. Он считал, что в идеале историю следовало бы писать как роман: только этот жанр мог бы в полной мере передать ее стилистику, замешанную на иронии, если не сарказме, и способную породить только цинизм. Его героем был Маколей, чьи увлекательные томики лежали на ночных столиках молодых леди (нелишне будет напомнить, что лорд Актон назвал в свое время взгляды Маколея "низкопробными, достойными презрения и одиозными", а его работы - "вульгарными и поверхностными"). Ирония ситуации состояла в том, что Тэйлор, будучи великим архитектором популярной - и популистской - истории, при всем своем пафосе не верил в то, что она способна реально информировать и просвещать публику.

Тэйлор заявил однажды, что на протяжении всей своей жизни вел борьбу за правду. В действительности он боролся за создание собственного тщательно продуманного имиджа, и его величайшим достижением останется памятник самому себе - возмутителю спокойствия, патриоту, эмпирику, англичанину. Безусловно, он был бы несказанно обрадован, узнав о появлении своей третьей (и, надеюсь, последней) биографии.

Источник:Guardian

Перевод Иосифа Фридмана