Говорит Москва во мгле девяностых

Неожиданная Москва 1990-х гг., всем памятная, но расписанная до таких подробностей, как будто оказываешься в интимном кабинете. Но как раз кабинеты тогдашняя жизнь менее всего напоминает: в коридорах сквозняк, в комнатах не выключается радио – что для российского очевидца остатки советского быта, то для немца – ситуация гражданской войны. При этом библиотеки заполнены, в НИИ нет отбоя от желающих работать бесплатно, в соседней квартире репетируют концерт Шостаковича. В дневнике К. Венцель можно найти немало интереснейших замечаний о быте московских художников: один в ответ на просьбу жены о приобретении ковра рисует ковёр на стене, у другого сын отказывается участвовать в перформансе (рвать на себе чёрную майку в ознаменование победы над злом) и хочет торговать видеокассетами на рынке. Это мир, в котором общение не хочет уже подчиняться всему набору советских социальных условностей, а хочет стать столь же материально ощутимым, как пучок лука у нищей торговки в переходе, как совместное поедание сырого батона, как навязывание случайным покупателям своей графоманской книги стихов. Ужасный мир разрушенных границ – но мир, в котором впервые люди учились подводить итоги – итоги если не года, то катастрофических событий. – А. Марков.

Венцль, Катарина. Московский дневник: 1994—1997. – М.: Новое литературное обозрение, 2012. – 608 с., ил. – 1000 экз.

       
Print version Распечатать