А в остальном - все хорошо

Андрей Ковалев. Критические дни: 68 введений в современное искусство. - М.: Модест Колеров и "Три квадрата", 2002. - 335 с. - (Труды и дни). Тираж не ук. ISBN 5-94607-007-Х

Книга Андрея Ковалева "Критические дни" вышла в 2002 году в издательстве "Три квадрата". В ней тексты, опубликованные (а также отвергнутые редакциями) с 1992-го по 2001 год. Название у книжки пошловатое, напоминающее об известных рекламных текстовках. Но очень правильное: чем, как не прокладкой между действительностью искусства и мечтой об абсолютно прекрасном, является деятельность художественного критика? Ну а Ковалев, несомненно, один из лучших у нас представителей этой профессии и ученый человек. Кроме газетной писанины он давным-давно защитил диссертацию на тему искусствознания и художественной критики 20-х годов, а теперь преподает в МГУ: пытается рассказать хоть что-то из того, что знает сам, студентам.

Когда книга появилась, я ее прочитал сразу - местами с радостью, местами с раздражением, но никогда с безразличием. И поставил на полку. И вдруг снова взял ее в руки совсем недавно. По случайной причине. Мне надо было ехать далеко на метро в воскресенье, то есть свежей прессы не было, а что-то читать надо, желательно - полегче. Вот и случилось, что в качестве easy reading у меня в руках очутилась книга Ковалева. Только это не совсем легкое чтение - нет, все написано бегло, легко и внятно, просто заставляет задумываться о многом и тяжелом. И, начав перечитывать эту книгу в метро, я не мог от нее оторваться дома, сидя на диване и искоса поглядывая на то, что показывают по телевизору.

Итак. Период 1991-2001-й, несомненно, критический. Впрочем, уже видно, что за 2002-2007-й изменилось не меньше, чем за десять лет, отмеченных у Ковалева. Когда думаешь о важном прошлом, будущее может быть подвержено критике.

Андрей Ковалев - первопроходец отечественной газетной и журнальной критики, он был в числе первых, кто начал постоянно писать в прессе о современном искусстве. Вспомним начало 90-х, когда появились новые независимые газеты, а уже существовавшие - кардинально изменились. Тогда в умах царила сумятица по поводу того, как и зачем писать на ту или иную тему. Например - про актуальное искусство. И печатали тексты, которые сейчас никому бы не пришло в голову поместить на газетную полосу, повествующие о событиях, интересных от силы нескольким сотням читателей, притом написанные на птичьем языке. На этом фоне статьи Ковалева смотрелись отлично. Они были по-газетному хлесткими и одновременно интеллектуальными.

Начинал он в "НГ", потом работал в "Сегодня", в журнале "Вечерняя Москва", в "Русском телеграфе", в "Итогах", в "Русском журнале" - список сокращенный. Среди пишущих о культуре журналистов сложилась плохая примета: если в какую-то газету пришел Ковалев, то ее закроют либо поменяют редакцию. Это случалось часто, но не из-за Ковалева. Кроме широкой прессы он постоянно сотрудничал с профессиональными изданиями - "Творчеством", "Пинакотекой", "Художественным журналом", с разнообразными интернет-ресурсами, а также с маргинальными изданиями вроде "Радека" и "Места печати". А в 1999-м умудрился опубликовать в автомобильно-эротическом журнале "XXL" статью про то, что между "Черным квадратом" Малевича и зазывным предложением купить BMW серии X3 или провести каникулы на Сейшелах в обществе очаровательной блондинки нет большой разницы. И то и другое есть призыв к консумации чего-то - хоть пустоты, хоть полноты урчания мотора или поцелуев под рокот океанских волн. Не знаю, что из этого поняли настоящие мужчины, читавшие "XXL", но журнал, кажется, куда-то сгинул.

Ныне Ковалев сотрудничает в основном с "Time-Out" - пишет анонсы, что не предполагает излишне серьезного отношения к делу. На выставки почти не ходит - разве что со своими студентами, повышает их культурный уровень.

С самого начала, когда это еще было совсем не модно, Ковалев в своих размышлениях прибегал к марксистскому методологическому инструментарию, и это совершенно разумно: западное искусствознание ХХ века все в той или иной степени развивалось под влиянием марксизма. Вот что он пишет в статье "Бой марса с пломбиром" ("Сегодня", 31.1.1995): "Как известно, современное искусство выношено в матке социализма. Спор идеологов искусства в середине века шел о выборе правильного учения - троцкизма или ортодоксального ленинизма. Но актуальное искусство по очереди отринуло в историческое забвение всех помпезных ставленников левых интеллектуалов - от Пикассо до Поллока - и возводится к безделушкам вечного маргинала и анархиста Марселя Дюшана". Насчет отринутости Пикассо и Поллока он хватил через край, сейчас просто мало кого интересуют политические убеждения этих титанов искусства прошлого столетия, куда больше - их финансовая ценность, а также общепризнанные эстетические качества. Но трудно представить, чтобы в какой-нибудь большой газете в наши дни рассуждали о современном искусстве в таком духе, да еще понимая анархичность "Фонтана" Дюшана.

За время, минувшее с 2002 года, ситуация в нашей критике изменилась очень сильно, и нельзя сказать, что в лучшую сторону.

Вроде бы о современном искусстве пишут много. Больше, чем раньше. Более того, если лет пятнадцать назад оно не интересовало почти никого, то сейчас современное искусство осознано широкими массами благодаря журналам вроде "Афиши" как что-то важное и нужное, а Олег Кулик, Мамышев-Монро и Андрей Бартенев известны решительно всем. Работы современных художников показывают в главных музеях России. У нас сложился какой-никакой рынок, а цены на произведения некоторых художников выросли неимоверно.

"Впрочем, галереи не слишком точно соответствуют своему названию. Художественная галерея - прежде всего пункт по продаже искусства, а потом все остальное. "Риджина" не имела особенных интересов к такому муторному делу, как торговля искусством, так как принадлежала преуспевающему финансисту Владимиру Овчаренко. XL остается независимой общественной инициативой и существует исключительно за счет энтузиазма ее создателей Елены Селиной и Сергея Хрипуна. Если имена не хотят соответствовать сущностям, так хуже для них самих" (1997, не опубликовано). Если десять лет назад это мнение еще в большой степени соответствовало истине, то сейчас оно анахронично и имена сущностям соответствуют. Бедный Андрей Ковалев...

Но что сейчас представляет собой основной массив того, что публикуется по поводу современного искусства? Я имею в виду прежде всего широкую и глянцевую прессу, хотя это касается и профессиональных изданий вроде "Art-Хроники" и "Искусства" (о "ХЖ" умолчу, это дело междусобойное).

Никогда не забуду, как года три назад мне заказали статью про выставку в ГТГ Марка Шагала для журнала "Figaro Madame", лозунг которого - "Модно быть умной". Руководствуясь мотто, я что-то написал - ну что можно написать о Шагале для дамского журнала? Мне было сказано: "Слишком мудрено, вы уж, пожалуйста, попроще". Я переписал и услышал: "Вы что, наших читательниц совсем за дебилок считаете?" На этом мое сотрудничество с "Мадам Фигаро" завершилось. Это - личный опыт, но уверен, что с подобным сталкивалось большинство коллег, и каждый по-своему выходил из положения. Так что Андрей Ковалев поступает адекватно, занимаясь писанием анонсов и не очень вдаваясь в то, что покажут на выставке.

Многие хорошие арт-критики почти перестали писать, перейдя на редакторскую деятельность. Другие пишут, и пишут хорошо, ответственно. Стараются в каждом конкретном случае углубиться в тему и по-своему понять, о чем речь. Но таких мало. Зато в обилии тексты, выглядящие скорее как пресс-релизы, а не как критические статьи, а то и просто как рекламные текстовки. Джинса была всегда, даже в советские времена. Но сейчас она превратилась в норму - правда, я даже не уверен, что это настоящая заказуха, что за нее авторы на самом деле что-то получают. Возможно, они просто считают, что теперь писать надо именно так.

А то их кто-то хорошо прокатит за рубеж - это до сих пор считается поощрением. С одним коллегой случилась такая история. Его привезли на некую выставку во вполне приятном месте. Выставка ему показалась плохой, о чем он поведал в газете, где служил. Директор возившей его организации впал в ярость: "Он что? Он на свои деньги летал и жил в гостинице?" По-моему, реакция неадекватная, так как прямая обязанность журналиста - честно рассказывать о том, что увидел, даже рискуя ошибиться. С другой стороны, коллега мог бы и подумать: если лететь и спать - то на свои кровные. Или на деньги газеты, где работал.

Деньги - особая статья в нынешней художественной критике. Разумеется, важно знать результаты аукционов, котировки, прогнозы и анализы. Но читаешь и видишь, как из-под стрекочущих по клавиатуре быстрых пальцев, плохо соединенных с мозгом, нули разлетаются как пузыри. Что, как и почему было продано, полностью растворяется в мареве зачарованности цифрами.

Вернусь в прошлое.

"Олег Кулик выбрал единственно реальную силу - Власть денег - и сумел втянуть ее в свою опасную игру, поэтому его ожидает та же судьба, что его предшественников-футуристов. Речь, конечно же, не о тривиальном служении новой Власти и Силе, хотя таковых служителей находится, как правило, более чем достаточно. Нетрудно предположить, что его ожидает в лучшем случае судьба Родченко, в худшем случае - конец по Маяковскому. Но одно дело, когда бедный модернист попадает впросак и расшибает лоб ради высоких идей, другое - если отягощенный исторической памятью постмодернист ввязывается в рискованные мазохистские предприятия с заранее оплаченным результатом" ("Бабушка, а почему у тебя такие большие зубы?", "НГ", 21.11.1992). Кулик давно в мазохистские предприятия не ввязывается, деньги зарабатывает по-другому; что касается его печального конца, я не столь пессимистичен, как Ковалев пятнадцать лет назад, и вообще, я желаю Олегу доброго здоровья. Тем не менее в этих строках Ковалев прозрел многое - как насчет художников, так и насчет критиков.

Мы живем в некритические дни, это - дни дифирамбические, когда положено не думать, а верить в то, чего, скорее всего, нет. Это похоже на песенку "Все хорошо, прекрасная маркиза" - кстати, она стала очень модной в СССР в начале 30-х, аккурат когда Сталин объявил, что жить стало лучше, жить стало веселее.

В своих "Критических днях" Андрей Ковалев не хочет быть приятным и позволяет себе высказывать мнения, не всегда соответствующие общепринятым. Многие его прогнозы абсолютно нелепы, насчет его предпочтений я готов спорить до сих пор, но часто, читая написанное уже давно, я понимаю: мы потратили время на ерунду, а не на действительно важное. Потому его книга сейчас актуальнее, чем когда-то.

Завершу цитатой из "Хочешь быть счастливым - будь им" ("Сегодня", 10.10.1998):

"Если элиминировать из сталинского стиля гадкого людоеда Сталина, останется то, что либеральное сознание не может найти ни в непримиримом авангарде, ни в циническом постмодернизме: истинные basic values - Семья, Труд, Родина". "Скучно мне, бес" - так называлась другая статья Ковалева, напечатанная в "Сегодня" в 1994-м.

       
Print version Распечатать